СТРОИТЕЛЬСТВО И ИСПЫТАНИЯ

Планами развития Морских Сил РККА на 2-ю пятилетку предусматривалось строительство легких крейсеров пр.26 в количестве восьми единиц. Предполагалось заложить первые три единицы в 1935 г., а остальные — в следующем году со вступлением в строй через два года. Эти положения конкретизировались постановлением Совета Труда и Обороны от 11 июля 1934 г. № 58сс и приказом по Главному управлению морской судостроительной промышленности № 52сс от 19 июня 1934 г. Согласно этим документам, Балтийский завод должен был построить два корабля; закладка первого планировалась на 1 июля 1935 г., второго — в 1936г., сдача — соответственно в 1937 и 1938 гг. Николаевскому государственному заводу имени 61 коммунара поручалось построить четыре крейсера, заложив первый 1 июля 1935 г., второй — в конце 1935 г., оставшиеся два — в 1936 г. Сдача николаевских крейсеров также намечалась на 1937—1938 гг. Еще два корабля должна была построить Амурская верфь — из материалов, обработанных Балтийским заводом. Их закладка намечалась на 1936 г. и сдача — на 1938-й. Таким образом, задавался предельно жесткий график строительства. Выдержать такой темп, на фоне еще незаконченного проекта крейсера и массы производственных проблем, оказалось нереально.

Тем не менее, постройка первых двух кораблей началась в 1935 г. почти в соответствии с первоначальными планами. Закладка «заказа № 269» — головного крейсера проекта 26 — состоялась в Ленинграде 22 октября 1935 г. На торжественном мероприятии присутствовали Председатель ЦИК СССР М.И.Калинин и Начальник морских сил РККА флагман флота 1 ранга В.М.Орлов. Приказом наркома обороны кораблю присвоили имя С.М.Кирова. Главным строителем назначили военинженера 2 ранга Н.В.Григорьева; корабль был объявлен стахановским объектом. Стапельные работы завершились в рекордный срок — за один год и 38 дней. При строительстве головного крейсера «Киров» с помощью итальянских специалистов были освоены новейшие технологии. Корпусные конструкции предварительно соединялись на сборочных болтах с последующей клепкой. Применялась, хотя и в ограниченном объеме, электросварка, которую только начали внедрять в судостроении. Котлы изготавливал завод № 189 по итальянским чертежам. Впервые в отечественном кораблестроении все главные и часть вспомогательных механизмов столь крупного корабля, доставленные из Италии, были смонтированы еще на стапеле. 30 ноября 1936 г. крейсер был спущен на воду. По сравнению с итальянским прототипом стапельный период занял 13 месяцев против 18 — 21.

Главной проблемой строительства стала координация контрагентских поставок. В создании крейсеров, кроме судостроительных заводов, участвовало множество предприятий-смежников: Харьковский электромеханический и турбогенераторный завод поставлял главные турбозубчатые агрегаты; Новокраматорский — корпуса турбин; Ижорский — основную часть брони; «Большевик» — орудия главного и универсального калибров; завод № 198 имени А.Марти — башенные установки; завод имени М.И.Калинина — 45-мм установки 21-К и 37-мм автоматы 70-К; Ковровский — пулеметы ДШК; сталинградский «Баррикады» — гребные валы; Ленинградский завод подъемно-транспортного оборудования имени С.М.Кирова — катапульты; № 212 «Электроприбор» — приборы управления стрельбой; Зеленодольский № 340 — рулевые машины. Если с корпусом и механизмами все удавалось выполнять в срок, то с артиллерией, приборами управления стрельбой и радиооборудованием все обстояло не столь благополучно. Их состав, конструкция и массо-габаритные характеристики постоянно менялись, и соблюдать жесткую весовую дисциплину проекта становилось очень трудно. Так, на 1 февраля 1937 г. (для сдачи крейсера 1 мая) основные задержки были вызваны отсутствием артиллерии, ПУАО ГК, ПУАЗО, КДП ГК, СПН ЗА, части радиооборудования, шумопеленгатора, катапульты, ряда предметов оборудования и снабжения. Предполагалось в крайнем случае использовать для ПУС ГК прибор «Мина» от эсминцев пр. 7, а ПУС ЗК и силовые следящие приводы заказать в Италии.

12 марта 1937 г. на «Кирове» впервые подняли пары и проверили работу ГТЗА. В конце июня буксиры перевели крейсер в Кронштадт. На корабле отсутствовали 100-мм артиллерия, торпедные аппараты, катапульта. 5 августа в доке были установлены гребные винты, и корабль вышел на Большой Кронштадтский рейд. Интересная деталь: винты были заказаны для «Ворошилова» в Англии, но направлены для укомплектования балтийского корабля. 7 августа в 15.40 «Киров» под заводским флагом снялся с якоря и начал свой первый самостоятельный выход в море. На его борту в составе сдаточной команды находились и итальянские специалисты.

Сдача корабля проходила в условиях широко развернувшейся борьбы с «врагами народа». Следствием стало то, что все чрезвычайные происшествия, а их было несколько, объявлялись проявлением вредительства, с соответствующими выводами в отношении виновных. После прихода крейсера в Кронштадт выяснилось, что пришабровка нижних концов боевых штыров башен ГК произведена неправильно и башни заклинило. 12 августа 1937 г. пробило главный паропровод и обварило 17 человек. Были арестованы ответственный сдатчик В.Л.Бродский и строитель корабля Н.В.Григорьев. Ответственным сдатчиком корабля после ареста В.Л.Бродского стал главный инженер завода B.C.Боженко.

15 сентября был произведен первый холостой залп полузарядами из 2-й башни главного калибра по курсовому углу 0°. Во время стрельб деформировалась палуба полубака, и ее пришлось подкреплять. Кроме того, получили повреждения часть надстроек, люки, параваны, вентиляторы, электрооборудование и арматура, мебель, иллюминаторы, отлетали даже стационарные койки экипажа. Углы обстрела башен ГК пришлось серьезно ограничить. 4 декабря корабль предъявили на госиспытания. Возглавлял государственную комиссию по приемке корабля флагман 1 ранга А.К.Векман. В нее входили также уполномоченный КПА Управления кораблестроения в Ленинграде А.А.Якимов и первый командир крейсера капитан 2 ранга Б.П.Птохов. В декабре 1937 г., когда большинство кораблей КБФ уже встало на зимовку, «Киров» вышел в поход. На полном ходу в 8-балльный шторм окончательно проверялись прочность корпуса, механизмы, оптика. Испытания продолжились весной и закончились лишь осенью следующего года.

В июне 1938 г. при испытании торпедных аппаратов одна из торпед (без боевой части), описав циркуляцию, ударила в борт корабля. После этого случая председателя комиссии А.К.Векмана отстранили от должности, а затем репрессировали (в 1940-м он был освобожден, реабилитирован и восстановлен в кадрах ВМФ). Председателем комиссии вместо него назначили капитана 2 ранга М.М.Долинина.

Во время сдаточных испытаний 9 сентября 1938 г. «Киров» развил максимальную скорость 35,94узла при максимальной мощности 113 500 л.с. (вместо 126 500 л.с. по спецификации) и водоизмещении 8742 т. Экономической скоростью 18 узлов при мощности 7590 л.с. и полном запасе топлива 1290 т крейсер прошел 3750 миль.

При испытаниях маневренных качеств получены следующие результаты: «Киров» остановился с полного хода через 20 мин после отдачи команды «стоп», пройдя по инерции 16,5 кбт, остановка с полного переднего хода после отдачи команды «полный назад» произошла через 2 мин 42 с, по инерции пройдено 6,2 кбт. Период бортовой качки при волнении 4 балла, лагом к волне, составил 11-12с.

25 сентября комиссия подписала акт о приемке корабля в состав КБФ. На следующий день на крейсере был поднят Военно-морской флаг. В акте комиссия отметила «большое количество недоделанных работ». В частности, скорострельность орудий главного калибра оказалась низкой, не была установлена броневая защита торпедных аппаратов, не сданы авиавооружение и система МПУАЗО (их только заканчивали монтажом), не заменены и не сданы редукторы главных турбин, арматура главного и вспомогательного паропроводов перегретого и насыщенного пара, параванное устройство. Кроме этого, отмечался недопустимый уровень вибрации носовой надстройки (как и предполагалось из-за ее чрезмерного облегчения), неудачная конструкция носового мостика и рубок (малая площадь и плохой обзор с постов). Большинство дальномеров и прицелов на мостиках, а также КДП, необходимо было устанавливать на антивибрационные основания. На высоких скоростях хода начиналась кавитация, выявить причины которой не удавалось. Гировертикаль «Газон» оказалась полностью бесполезной из-за неудачного расположения, силовая синхронная передача для установок Б-34 до рабочего состояния доведена не была, и орудия стреляли с ручным наведением на цель. Приемный акт был утвержден заместителем Наркома ВМФ флагманом 1 ранга И.С.Исаковым 1 октября 1938 г.

Крейсера типа «Киров»

В марте 1939 г. возникла мысль послать «Киров» в качестве экспоната на Нью-Йоркскую промышленную выставку. Требовалось в экстренном порядке завершить все работы и приготовить корабль к 15 апреля. Предполагалось, что помимо демонстрации новейших технических достижений СССР, можно будет осуществить дальний поход с курсантами ВМА, СКУКС и ВМУз. Маршрут планировался следующим: выход 21-23 апреля из Кронштадта в Плимут, там двухдневная стоянка. Пополнение запасов воды и топлива, затем бросок через океан, и через 15 суток с момента начала похода, ориентировочно 5-8 мая, прибытие в Нью-Йорк. Предполагался заход в Галифакс. Но ни к 15, ни к 23, ни к 28 апреля подготовить корабль не смогли. Даже в последнем случае требовалось еще как минимум 10 дней на подготовку экипажа. Правительство решило корабль не посылать, и поход отменили. Отдельные работы продолжались на корабле до конца года. К началу советско-финляндской войны крейсер был в целом готов и принял участие в боевых действиях.

На неделю раньше «Кирова», 15 октября 1935 г., на стапеле № 1 завода № 198 имени А.Марти заложили «заказ № 297» — крейсер «Ворошилов». Этот корабль планировалось полностью оснастить оборудованием и механизмами отечественного производства. В ходе постройки отмечались слабая весовая дисциплина и низкое качество монтажа отдельных систем и механизмов. Спустить корабль с первой попытки 26 июля 1937 г. не удалось. Из-за низкого качества насалки спусковых полозьев (которая была наложена 20 днями ранее) и высокой температуры воздуха корпус крейсера прошел всего 101 м и, несмотря на толкающие его домкраты, встал. Три дня с помощью домкратов и гиней его пытались сдвинуть с места, и протащили еще лишь на 103 м. Таким образом, «Ворошилов» сошел на воду только 28 числа. Стапельные работы длились 20 месяцев, и еще 30 месяцев корабль достраивался на плаву. Как и головной корабль, он сильно задержался со сдачей из-за несвоевременно поставленных башен и ПУС ГК, МПУАЗО и СПН.

4 декабря 1939 г. корабль был предъявлен на испытания, которые закончились 27 мая следующего года. При следовании из Николаева в Севастополь 5 декабря 1939 г. в районе Очакова «Ворошилов» сошел с фарватера и погнул винты. В Севастополе при доковании на них пришлось сделать 32 заварки, а для скоростных испытаний крейсер был вынужден снова вернуться на завод для получения новых винтов. На ходовых испытаниях в апреле крейсер развил максимальную скорость 36,72 узла при мощности механизмов 122 500 л.с. Из общего числа дней (166), проведенных на испытаниях, 40 дней было затрачено на исправление башен главного калибра, монтаж гировертикали, радиостанций, замену винтов, и 29 дней было потеряно из-за неблагоприятной погоды. 20 июня 1940 г., почти на два года позже головного корабля, «Ворошилов» вступил в состав ЧФ.

Общие недостатки, отмеченные госкомиссией при приемке кораблей: большая строительная перегрузка, слабое бронирование, недостаточное зенитное вооружение, вибрации четырехногой мачты, мостиков, дальномеров и СПН, отсутствие запасного командного пункта артиллерии ГК, простейшей резервной системы управления огнем ЗА, защиты от магнитных мин, громоздкость и сложность эксплуатации испарителей, применение для заливки вкладышей дейдвудных подшипников баббита вместо привычного бакаута, неудачная конструкция самолето-барказных кранов и бензохранилища, отсутствие деревянного покрытия палубы.

Крейсера проекта 26-бис строились на ленинградском заводе № 189 имени С.Орджоникидзе, николаевском № 198 имени А.Марти и заводе № 199 в Комсомольске-на-Амуре. Первые два предприятия уже имели опыт работы над кораблями проекта 26. Что же касается завода № 199, то в июле 1936 г. вступила в строй только его первая очередь. Корабли там строились на горизонтальных стапельных местах в наливных доках (всего на заводе их было 9), перекрытых тремя отапливаемыми эллингами. До войны в эксплуатацию ввели два эллинга. По расчетам, трудоемкость постройки кораблей, по сравнению со строительством на наклонных открытых стапелях, снижалась на 8—10% — за счет упрощения сборочных работ на горизонтальной базе и на 10—15% — за счет выполнения всех работ по формированию корпусов в закрытых помещениях.

Изготовленные в Англии гребные винты «Кирова» сегодня являются частью мемориала, созданного в честь знаменитого крейсера на площади Балтфлота в г.Санкт-Петербурге.

ИСТОРИЯ СЛУЖБЫ

После вступления в строй в течение весны и лета 1939 г. на корабле продолжались работы по отладке систем вооружения, а экипаж занимался боевой подготовкой.

В результате заключения пактов о взаимопомощи с Литвой, Латвией и Эстонией Балтийский флот получил возможность пользоваться базами на их территории. 15 октября 1939 г. нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов утвердил план базирования кораблей КБФ на порты Эстонии и Латвии на 1939—1940 гг. «Киров» в тот же день в составе эскадры КБФ прибыл в Таллин, а 22-го под флагом командующего эскадрой КБФ флагмана 2 ранга Н.Н.Несвицкого в сопровождении эсминцев «Сметливый» и «Стремительный» перешел в Лиепаю, на которую базировался до конца советско-финской войны.

Накануне этой войны, по мнению начальника Управления боевой подготовки ВМФ флагмана 2 ранга Ю.Ф.Ралля, крейсер «Киров» к выполнению огневых задач, артиллерийских и торпедных стрельб не был готов. Ни одну зачетную стрельбу главным калибром он не выполнил. Готовность других кораблей отряда легких сил (ОЛС), вступивших в строй в 1938 и 1939 годах, также была недостаточной.

Тем не менее, в первый же день боевых действий против Финляндии, 30 ноября 1939 г. ОЛС начал развертывание сил и приступил к выполнению разведывательных операций, досмотру судов и обстрелу финских береговых батарей. 30 ноября в 7.11 утра «Киров» (командир капитан 1 ранга Н.Э.Фельдман) под флагом командира ОЛС капитана 1 ранга Б.П.Птохова и эсминцы «Сметливый» и «Стремительный» вышли из Лиепаи для поиска и осмотра всех транспортов, обнаруженных в северной части Балтики. Первое же обнаруженное судно оказалось латвийским и было отпущено; так же поступили и с несколькими немецкими транспортами, следовавшими в Ленинград. В 16.05 отряд повернул от маяка Ристна на север и следовал этим курсом до наступления темноты. Ночью корабли стали на якорь возле о. Хийума, в 40 кбт от маяка Кыпу. В 21.20 Б.П.Птохов получил приказ Военного Совета КБФ, где подтверждались его прежние задачи по дозору, а кроме того, содержалось приказание «обстрелять батарею о. Руссарэ». Никаких конкретных разъяснений относительно цели этой операции из штаба КБФ не поступило. Намереваясь произвести обстрел финской батареи, командование флотом не имело точных сведений о ее расположении и составе, а также о наличии минных заграждений на подходах к острову. С самого начала операция, не будучи подкрепленной данными разведки и предварительным тралением, выглядела авантюрой.

В 6.35 1 декабря «Киров» начал сниматься с якоря. За ним последовали эсминцы, и отряд в кильватерной колонне 20-узловым ходом направился в район предстоящей операции. Подойдя к острову Руссарэ на дистанцию 110 кбт,крейсер лег на боевой курс 240°, который, как выяснилось после войны, вел прямо на минное поле. В 10.55 234-мм батарея острова открыла огонь по советским кораблям. Имея приказ не находится под обстрелом, командир ОЛС, державший флаг на «Кирове», приказал увеличить скорость до 24 узлов и лечь на курс 210°, развернувшись правым бортом к Руссарэ. Это и спасло корабль, иначе он оказался бы на минах. В 10.57 крейсер открыл ответный огонь по финской батарее. Первые снаряды «Кирова» легли с недолетом в море. Следующие накрыли позицию батареи — в основном с перелетами. Всего финны выпустили 15 (по советским данным — 25) снарядов; все они легли справа за кормой крейсера. От близких разрывов «Киров» получил повреждения (финны же утверждали, что добились прямого попадания). В 11.05 он резко отвернул влево и, сделав несколько выстрелов с предельной дистанции, через 5 минут прекратил огонь, израсходовав 35 180-мм снарядов. На острове были повреждены пристань, казарма, маячные постройки; орудия батареи не пострадали. «Киров» лег на курс 185° и вместе с эсминцами в строе кильватера стал отходить на юго-восток. При возвращении было встречено и осмотрено несколько транспортов, оказавшихся эстонскими и немецкими. Отряд возвратился в Лиепаю 2 декабря в 3.15, пройдя 340 миль. «Киров» встал к стенке судоремонтного завода для устранения повреждений. Посылка единственного на КБФ крейсера для обстрела крупнокалиберной береговой батареи без разведки, без тральщиков и воздушного прикрытия могла закончиться его потерей. Неясной остается и цель операции: даже если бы «Киров» уничтожил батарею на острове Руссаре, это никак не могло повлиять на общий ход военных действий, которые разворачивались за сотни километров отсюда, на Карельском перешейке.

В августе 1940 г. «Киров» участвовал в больших учениях флота в устье Финского залива. 1 сентября он во главе ОЛС совершил переход из Таллина в Лиепаю под флагом Наркома ВМФ Н.Г.Кузнецова. На корабле находились также замнаркома Л.М.Галлер, командующий КБФ В.Ф.Трибуц и командир ОЛС Ф.И.Челпанов. В море корабли встретил 6-балльный шторм. Отряд шел со скоростью 24 узла, затем — 30-узловым ходом. Ветер усилился до 9—10 баллов, волна—7 баллов. Крейсер легко преодолевал встречную волну, но эсминцы зарывались носом, поэтому вскоре снизили скорость до 18 узлов. Лидеру «Минск» во время перехода настолько повредило корпус, что его ремонт закончился лишь в июне 1941 г.

Осенью 1940-го крейсер ушел в Кронштадт на гарантийный ремонт и для замены лейнеров орудий главного калибра. 21 мая 1941 г. «Киров» начал кампанию и вскоре перешел в Таллин. 14 июня во главе ОЛС (флаг контр-адмирала В.П-Дрозда) крейсер перебазировался из Таллина в Усть-Двинск. На переходе корабли отрабатывали учебно-боевые задачи.

До начала Великой Отечественной войны корабль прошел 36 000 миль, а главные механизмы отработали 4500 часов.

22 июня 1941г. «Киров» встретил на Рижском рейде, под флагом командира отряда легких сил вице-адмирала В.П.Дрозда, и уже днем вступил в бой, отражая налет немецкой авиации на город и корабли. В 14.10 зенитные орудия крейсера впервые открыли огонь по самолетам противника. Уже 27 июня части Вермахта вышли к Западной Двине, началась эвакуация Риги. В тот же день командующий КБФ дал указание об эвакуации Прибалтийской военно-морской базы. В 18.00 отряд легких сил — «Киров» и пять эсминцев в сопровождении четырех ТКА — вышел из Усть-Двинска и 28 июня в 1.07 встал на рейде Куйвасте. Противник минировал Ирбенский пролив и устье Финского залива, для траления фарватеров не хватало тральщиков. Свободным от мин оставался пролив Муху-Вяйн (Моонзунд), соединяющий Рижский и Финский заливы. Однако глубина его (6 м) была меньше осадки крейсера (6.91 м), кроме того, еще в 1917 году на фарватере были затоплены старые транспорты, чтобы преградить путь кайзеровскому флоту в Финский залив. Для углубления фарватера из Палдиски прибыл землечерпательный отряд. Трое суток непрерывно работали земснаряды, баржи и буксиры, углубляя канал до 7 м. В это же время моряки выгрузили на баржи часть боезапаса, топлива, воды и другие грузы — всего 300 т, осадка корабля уменьшилась до 6,5 м.

30 июня в 23.03 «Киров» снялся с якоря и ведомый буксирами С-102 с носа и «Лачплейшис» с кормы двинулся по фарватеру. 1 июля в 0.33 из-за неопытности капитанов буксиров и маломощности судов крейсер при повороте оказался за линией вех, сойдя с фарватера. Пришлось выходить назад и повторять маневр. В 2.46 корабли стали на якорь, поскольку в темноте не было видно вех. В 4.30 крейсер снялся с якоря и, помогая буксирам машинами, развернулся, проходя очередное колено. Около 6.00 начал сгущаться туман, постепенно видимость настолько ухудшилась, что в 6.41 был отдан правый якорь. К 11.10 туман рассеялся, и корабль продолжил движение. В 13.40 он подошел к поворотному бую № 1, завершив проход через углубленный канал пролива Муху-Вяйн. Далее крейсер отдал буксиры и пошел 14-узловым ходом (скорость отряда ограничивалась скоростью тральщиков, идущих с тралами).

1 июля «Киров» прибыл в главную базу — Таллин. Но недолго столица Эстонии оставалась тылом. 5 августа развернулись бои на дальних подступах к городу. Вскоре противник прорвался к побережью Финского залива восточнее эстонской столицы, отрезав ее с суши. Наступавшие на город четыре немецкие дивизии более чем в два раза превосходили по численности силы, его оборонявшие (10-й стрелковый корпус, отряды морской пехоты, рабочие полки). После прорыва вражеских танков и мотопехоты к главному рубежу обороны Таллина они оказались в пределах дальности стрельбы морской артиллерии. 22 августа 1941 г. в 20.55 «Киров» первым из кораблей на Таллинском рейде открыл огонь по позициям немцев в районе мызы Кейла. Для обеспечения маневрирования на тесной акватории крейсеру был придан буксир С-103.

На следующий день в бой вступили другие ворабли эскадры и береговые батареи флота. Морская артиллерия помогала сухопутным частям сдерживать натиск фашистских войск, темп их наступления снизился. Но противник подтянул к побережью тяжелые орудия и начал обстрел акватории базы. 23 августа совместно с лидером «Ленинград» крейсер вел огонь по скоплению немецких танков у переправы через р. Кейла. В результате было уничтожено и повреждено 12 вражеских танков и рассеяно большое скопление пехоты.

С 25 августа, в связи с усилением артиллерийских обстрелов и налетов авиации противника, корабли снимались с якорей и, следуя на малых ходах и переменными курсами под прикрытием дымовых завес, сбивали пристрелку немецких батарей, продолжая вести огонь. Для обеспечения маневрирования на тесной акватории крейсеру был придан буксир. В этот день «Кирову» пришлось отразить семь массированных налетов авиации, фашисты сбросили около 50 бомб, но ни одна в корабль не попала. Однако в палубу в кормовой оконечности угодил 6-дюймовый снаряд, в районе 227—230-го шп. образовалась пробоина площадью 1,5 м², были повреждены трубопроводы забортной воды и отопления, возник пожар в кубрике № 12, на юте загорелись 6 больших глубинных бомб; 9 моряков были убиты, 30 ранены.

За 5 дней немцы выпустили по «Кирову» более 500 снарядов, самолеты Люфтваффе сбросили на него 326 бомб. Благодаря умелому маневрированию и точному огню зенитчиков крейсер не получил прямых попаданий. Всего же за период обороны Таллина от разрывов авиабомб и снарядов вблизи борта корабль получил 45 пробоин в наружной обшивке борта и надстройках, оказались разбитыми 47 иллюминаторов, вышли из строя 2 дальномера КДП (сотрясение оптики). Но корпус выдержал испытания, разошедшихся швов и трещин в нем не было. Сам же «Киров» выполнил 36 стрельб, обрушив на противника 235 180-мм снарядов, в среднем по 6,5 снаряда за стрельбу. Моряки вынуждены были экономить боезапас главного калибра, поскольку на складах базы 180-мм снарядов не было.

С получением приказа Ставки об эвакуации Таллина корабли должны были обеспечивать ее артиллерийское прикрытие. Расход боезапаса на заградительный огонь для «Кирова» определили из расчета оставления резерва на переход 12—15 снарядов на орудие.

Вечером 27 августа наши сухопутные части начали посадку на транспорты. Орудия кораблей в это время вели отсечной заградительный огонь — настолько мощный и точный, что неприятель даже не пытался проникнуть в район гаваней. Прикрывая отход войск, «Киров» выпустил 45 снарядов главного калибра. На отражение атак вражеской авиации зенитчики крейсера израсходовали 224 100-мм и 590 45-мм снарядов.

Корабли флота, обеспечивавшие переход конвоев, были сведены в три отряда. «Киров» (флаг командующего КБФ и ФКП командира ОЛC, назначенного командиром отряда главных сил) включили в состав отряда главных сил. На нем находились Военный совет КБФ, члены правительства Эстонии, а также Краснознаменное знамя Балтийского флота. Кроме того, на крейсер были погружены ценности Госбанка. Кроме крейсера в отряд вошли: лидер «Ленинград», эскадренные миноносцы «Сметливый», «Гордый» и «Яков Свердлов», подводные лодки С-4, С-5, «Калев» и «Лембит», посыльное судно «Пиккер», ледокол «Сууртылл», пять торпедных катеров, шесть катеров МО и пять БТЩ: «Шпиль» «Фугас», «Гафель», «Верп» и Т-217. На переходе от меридиана мыса Юминданина до острова Гогланд отряд главных сил по плану должен был прикрывать I и II конвои.

К 23.00 27 августа корабли вышли на рейд к островам Нейссар и Аэгна, продолжая вести артиллерийский огонь по наступающим войскам противника. Первоначально планировалось начать вывод кораблей и транспортов в море в ночь с 27 на 28-е, чтобы самый опасный участок перехода у м. Юминда форсировать в светлое время суток. Но помешал разыгравшийся семибалльный шторм — конвои двинулись в путь только после полудня.

В первое время, пока не происходило случаев повреждения тралов, ширина протраленной полосы достигала трех кабельтовых. Но даже в таких выгодных условиях находившиеся в охранении «Кирова» миноносцы «Яков Свердлов» и «Гордый», которым было приказано держаться соответственно на курсовых углах 60° левого и правого борта на расстоянии в 3—5 кбт от крейсера, должны были идти вне тральной полосы, прикрываясь лишь параванами. На крейсере и лидере, шедшими концевыми в кильватерной колонне проводившихся кораблей, а также на эскадренном миноносце «Сметливый», державшемся в голове крейсера, также были поставлены параванные охранители.

Первые атаки авиации противника успешно отражались мощным огнем зенитной артиллерии, и ни одна бомба не попала в боевые корабли. Между 19.00 и 19.30 юминдская батарея с дистанции 115— 95 кбт дважды вела огонь по крейсеру «Киров», сделавшему в ответ шесть залпов из орудий главного калибра. Дымовая завеса, ставившаяся эскадренными миноносцами, торпедными катерами и катерами МО, не позволила противнику пристреляться. Особенно искусно дымовая завеса ставилась с миноносца «Яков Свердлов».

К востоку от о. Кери корабли и суда вошли в район плотных минных заграждений противника (с 11 июля по 28 августа к северо-западу, северу и северо-востоку от м. Юминда немцы выставили более 2500 мин и минных защитников). Всего за полчаса наблюдатели «Кирова» обнаружили впереди корабля 5 мин. С 19.30 до 20.10 взрывами мин и минных защитников были повреждены тралы трех из пяти БТЩ. Попав в непротраленную полосу, подорвалась и затонула ПЛ С-5.

В это время отряд главных сил, оставив позади I конвой, шел впереди всего флота, форсируя восточную часть Юминдского минного поля, совсем недавно усиленную противником постановкой минных заграждений «И-69» и «И-42». При пересечении линии «И-69» крейсер около 20.25 захватил правым параваном мину типа ЕМС. Благодаря неисправности трубки КА мина не взорвалась, но через несколько минут параван всплыл и стал приближаться к борту крейсера. Тралящую часть обрубили автогеном, и это помогло предотвратить подрыв на мине. Таким же способом удалось избежать опасности и во второй раз, когда спустя полчаса в параван попала мина, захваченная в районе заграждения «И-28». Во время этих маневров крейсер шел малым ходом и поэтому все больше отставал от тральщиков.

В 20.40 «Яков Свердлов» подорвался на мине и затонул. Около 21 часа «Сметливому» было приказано выйти в охранение крейсера на курсовой угол 60° левого борта на место погибшего эсминца. На «Сметливом» исполнили приказание, но одновременно доложили, что корабль идет теперь по непротраленной полосе. Вслед затем взрывом мины был перебит трал БТЩ «Верп», а в параване крейсера была обнаружена мина. После этого в 21.25 «Сметливому» было приказано занять прежнее место в голове крейсера.

В 22.45 командующий флотом отдал приказ всем кораблям и судам встать на якорь к северу от о. Вайндло, не дойдя до первоначально намеченного района у маяка Родшер. В 5.40 утра отряд главных сил снялся с якоря и продолжил движение. Вражеские самолеты, ища более легкой добычи, не слишком досаждали крейсеру, и все произведенные ими атаки, отбивавшиеся хорошо управляемым огнем корабельной зенитной артиллерии, оказались безуспешными; сброшенные с самолетов бомбы падали в 100—200 м от крейсера. Во время таллинского перехода крейсер отразил атаки 32 самолетов, ни одна из более чем S0 бомб, сброшенных на корабль, не достигла цели. Пройдя северным фарватером, отряд главных сил в 16.40 пришел на Кронштадтский рейд.

30 августа буксиры ввели «Киров» в Лесную гавань и поставили у стенки. Корабль был включен в систему артиллерийской обороны Ленинграда. Приказом Наркома ВМФ от 30 августа 1941 года Отряд легких сил КБФ был расформирован, а его корабли переданы в состав эскадры (командующий вице-адмирал В.П.Дрозд). До конца войны «Киров» являлся ее флагманским кораблем.

В ночь с 3 на 4 сентября крейсер вел огонь по войскам противника на Карельском перешейке, выпустив 85 снарядов главного калибра. С 4 по 6 сентября он выполнил более 30 стрельб, помогая своим огнем частям 23-й армии остановить неприятеля на приморском участке, на рубеже р. Сестра. Корабль принимал участие в отражении сентябрьского наступления на Ленинград, 7 сентября вел огонь по южному берегу залива в районе Ораниенбаума, а 8-го, совместно с линкором «Октябрьская революция», обстреливал немецкие войска в районе Дятлицы — Кипень.

Корабельная артиллерия наносила серьезный урон наступающим вражеским частям. И тогда немцы бросили на корабли и Кронштадт авиацию. Десятки бомбардировщиков, волна за волной, совершали налеты. Если в Таллине «Киров» мог маневрировать на рейде, уклоняясь от атак авиации, то в Кронштадте он стоял в гавани с холодными машинами. За 10 дней стоянки на крейсере усилили зенитное вооружение: сняли три 45-мм орудия и установили пять 37-мм автоматов 70-К. И 19 сентября, впервые после таллинского перехода, зенитная артиллерия «Кирова» открыла огонь по самолетам противника. 21 сентября немцы совершили три массированных налета на Кронштадт, бомбы упали вблизи корабля, а его зенитчикам удалось сбить один «юнкерс». 22 сентября противник прорвался к берегу залива в районе Урицка, и в придачу к авианалетам начались артиллерийские обстрелы базы.

23 сентября 100-мм орудия крейсера выпустили 693 дистанционных гранаты (свыше 115 на орудие), 45-мм пушки — 827 снарядов, а 37-мм автоматы — 370. В результате был сбит еще один Ю-87. В этот день в 14.30 во время авианалета корабль получил два прямых попадания. Одна бомба попала в палубу полубака правого борта на 110-м шп. и взорвалась при прохождении через каюты начсостава. Вторая, пробив верхнюю палубу в районе 100-го шп., упала на нижнюю броневую палубу и не взорвалась. Погибли 3 моряка, 12 ранило. Возник пожар, но его быстро ликвидировали. После отбоя тревоги в одной из кают была обнаружена неразорвавшаяся авиабомба. Матросы открыли иллюминатор и выбросили ее за борт.

Всего за четыре дня — с 21 по 24 сентября 1941 г. — в результате попадания бомб и снарядов, а также от близких разрывов, на корабле в трех местах были пробиты палуба полубака и верхняя палуба (площадь каждой пробоины 2 м²); от взрыва прогнулся настил верхней палубы; броневая палуба получила вмятину; оказались разрушены 10 кают, камбуз, гальюн; в надводном борту выше бронепояса насчитали 80 пробоин; на 114-м шп. была сгофрирована водонепроницаемая переборка; осколками в двух местах пробило броневой пояс; 55 иллюминаторов остались без стекол. Кроме того, повредило 3 дальномера, вышли из строя прицелы и визиры трех зенитных батарей, оказались рассогласованы схемы зенитных целеуказаний, поврежден правый торпедный аппарат.

«Киров» в блокадном Ленинграде, зима 1941/42г.

Крейсер, находящийся на Неве у 17-й линии Васильевского острова, выкрашен в «зимний» камуфляж.

За время стоянки «Кирова» в Кронштадте орудия его главного калибра выпустили около 500 снарядов, зенитчики сбили 3 и повредили 12 самолетов противника.

В связи с регулярными обстрелами рейдов и гаваней Кронштадта военный совет КБФ принял решение перебазировать крупные корабли в Ленинград. В ночь с 23 на 24 сентября «Киров» совершил этот переход и в 6.24 стал у стенки завода № 194. Но поскольку заводские цеха ограничивали сектора обстрела главного калибра, крейсер перевели к правому 6epeгy Невы (у 19-й линии Васильевского острова).

После замерзания Невы и Финского залива крейсер в числе других кораблей включили в систему обороны Ленинграда с морского направления, а из его личного состава сформировали стрелковый батальон. 18 декабря крейсеру установили оперативную готовность на зимний период — 6 суток; в постоянной боеготовности должна была находиться одна башня главного калибра. В декабре 1941 г. большинство кораблей КБФ перевели на угольное и дровяное отопление, но «Киров», один из немногих, был оставлен на нефтяном отоплении с суточным расходом 8 т. Для сохранения тепла в помещениях палубу покрыли толстым слоем шлака, над люками и у дверей надстроек соорудили тамбуры.

В суровую блокадную зиму 1941/42 года экипаж совместно с рабочими завода № 189 ремонтировал корабль, устраняя повреждения. Особенно плохим состоянием отличались главные котлы, требовалась замена трубок в пароперегревателях. Ни технических средств, ни сил для этого не было. Рабочие с помощью моряков гнули трубки в холодном цеху, вручную вращая станок.

28 марта 1942 г. немецкое командование отдало приказ о начале операции «Айсштосс» («Ледовый удар»). Оно рассчитывало уничтожить вмерзшие в невский лед корабли комбинированным ударом артиллерии и бомбардировочной авиации. Для этого были выделены осадная артиллерия 18-й армии и соединения 1-го воздушного флота (1-й авиакорпус). 4 апреля при массированном налете на Ленинград на крейсер было сброшено 10 бомб, из которых 9 разорвались вблизи борта, а одна попала в корабль в районе 273-го шп. — она пробила две палубы, борт и разорвалась уже в воде. Вышли из строя дальномеры КДП, повредило две артустановки — 45-мм и 100-мм, наружная обшивка и палубы получили значительные вмятины. При отражении налета на крейсере израсходовали 207 100-мм, 390 45-мм, 650 37-мм снарядов и 1500 12,7-мм патронов зенитного боеприпаса. В ночь на 5 апреля противником была предпринята вторая попытка нанести удар по кораблям. Но к городу смогли прорваться лишь 8 самолетов.

24 апреля немецкая авиация в рамках новой операции «Гетц фон Берлихинген» нанесла третий массированный удар, во время которого «Киров» получил прямые попадания трех авиабомб и одного шестидюймового снаряда. В 14.00 две 50-кг бомбы, попавшие в район кормовой трубы, вызвали пожар в отделении вспомогательных котлов и других помещениях в надстройке. Начал рваться приготовленный к стрельбе боезапас зенитных орудий. Его начали выбрасывать за борт, некоторые снаряды взрывались прямо в руках моряков. Потери экипажа в этот день были очень серьезными — 86 убитых и 46 раненых. В 14.46 пожар полностью ликвидировали. Корабль получил крен 2° на левый борт. В результате бомбежки были разрушены запасной командный пункт, кормовые ходовая рубка, ходовой и сигнальный мостики; вся средняя надстройка от 140 до 180-го шп. на верхней палубе и помещения под ней на нижней (броневой) палубе, в том числе кубрики № 6, 7, 8 и 9; кормовая труба с дымоходами до броневой палубы, «ноги» грот-мачты, кормовая часть катапульты, кормовая стрела, шлюпбалки, камбуз, шахты турбовентиляторов № 9, 10 и 12; фундаменты шести 100-мм орудий и двух автоматов средней группы; подволок и носовая переборка, а также все вспомогательные механизмы отделения вспомогательных котлов. Замены требовали пять 100-мм орудий Б-34 и два автомата 70-К, поврежден дальномер КДП и выведен из строя 1,5-м дальномер на кормовом мостике. Все приборы торпедной стрельбы оказались разбиты, а трубы правого торпедного аппарата повреждены. Сбило все антенны передатчиков «Ураган», «Бриз» и «Бухта». Из зенитных средств на крейсере остались только по три 45-мм и 37-мм орудия и пулеметы. Всего сгорело 198 100-мм гранат, 376 трассирующих снарядов калибра 37-мм, а из-за того, что был ошибочно затоплен noгpe6 № 8, подмочено 134 100-мм гранаты, 79 100-мм фугасных и 840 37-мм трассирующих снарядов.

В редкие минуты отдыха: моряки «Кирова» катаются на коньках у борта своего корабля. Обратите внимание на камуфляжную окраску крейсера и укрывающие па лубу брезентовые чехлы.

Боевые повреждения крейсера «Киров»:

1 — от авиабомбы 4.4.1942; 2 — от снаряда 24.8.1941; 3 — от снаряда 24.4.1942; 4, 5 и 6 — от авиабомб 24.4.1942; 7 и 8 — от авиабомб 23.9.1941.

В ночь с 24 на 25 апреля буксиры перевели «Киров» за мост Лейтенанта Шмидта к набережной Красного флота, а на его место поставили старое учебное судно «Свирь». Следующим утром «юнкерсы» вновь появились над бывшей стоянкой крейсера и потопили «Свирь». По приказу начальника штаба КБФ на середине Невы между мостами Лейтенанта Шмидта и Республиканским были установлены бочки, стоя на которых, «Киров» мог вести огонь главным калибром.

Начавшийся вскоре ремонт корабля занял два месяца и включал изготовление кожуха второй дымовой трубы,' кормовой надстройки и ЗКП (его выполнили стальным, как на проекте 26-бис), установку новых универсальных орудий. Вместо трехногой грот-мачты поставили легкую, одинарную. Катапульту сняли, освободив место под зенитки. Зенитное вооружение крейсера усилили: вместо шести установили восемь 100-мм орудий; вместо катапульты — три 37-мм автомата; 45-мм пушки на кормовой надстройке заменили 37-мм автоматами, число которых было доведено до 12; установили дополнительно два счетверенных 12,7-мм пулемета «Виккерс». Работы выполнял завод № 189. В конце июня «Киров» перевели к правому берегу Невы, к Университетской набережной. В 1943 г. верхнюю палубу крейсера покрыли броневыми плитами толщиной 35 мм в два слоя. Общий вес плит составил 270 т.

Митинг на крейсере «Киров» в годы блокады. Кормовая башня и часть надстроек укрыты маскировочными тентами, кроме того, хорошо видна временная грот-мачта, установленная взамен разрушенной взрывом бомбы.

«Киров» на Неве, зима 1943/44г.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1943 г. «За образцовое выполнение экипажем боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу» крейсер «Киров» первым среди надводных кораблей КБФ был награжден орденом Красного Знамени.

Расчет 37-мм зенитного автомата крейсера «Киров», 1942 г.

В январе 1944 г. началась операция по разгрому немецких войск под Ленинградом — событие, которого так ждали жители блокадного города и все его защитники. «Киров» вместе с другими кораблями эскадры был включен во 2-ю артиллерийскую группу под командованием вице-адмирала Ю.Ф.Ралля (держал флаг на крейсере). Утром 19 января буксиры взломали невский лед, крейсер вышел на середину реки и стал на якорь напротив Академии художеств (Университетская набережная). С 8.00 он обстреливал узлы дорог, живую силу и технику в районе Копорское — Коврово — Зайцево — Телези, поддерживая наступление 42-й армии, подавляя и разрушая очаги сопротивления противника; до 16.15 было выпущено 72 снаряда главного калибра. На следующий день корабль вел огонь по району Тайцы — София. К исходу 20 января войска Ленинградского фронта овладели Урицком, вечером 27-го января загремели зенитные орудия крейсера — впервые за годы войны они стреляли холостыми, салютуя в честь долгожданной победы под Ленинградом.

В июне 1944 г. «Киров», заняв огневую позицию в Ленинградском торговом порту, огнем главного калибра разрушал доты и дзоты «линии Маннергейма», обеспечивая наступление войск Ленинградского фронта на выборгском направлении. Это были его последние боевые залпы...

Всего за годы Великой Отечественной войны крейсер пережил 24 налета вражеской авиации, в которых участвовали 347 Ю-88 и Ю-87. Его командирами в этот период были капитан 2 ранга (затем капитан 1 ранга) М.Г.Сухоруков, с ноября 1941 г. — капитан 1 ранга С.Д.Солоухин, с января 1945 г. — капитан 2 ранга М.Д.Осадчий.

В мае 1945-го «Киров» перешел в Кронштадт. Согласно плану боевой подготовки, 16 октября он под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Л.А.Владимирского вышел из Кронштадта на полигон для выполнения артиллерийских стрельб. Однако в этот день выполнить все стрельбы не удалось, так как не сработал ЦАС. Их перенесли на следующий день. Укомплектованность личным составом на тот момент на корабле была неудовлетворительной. Так, отсутствовали старпом, командиры БЧ-5 (укомплектованной, кстати, всего на 41,5%), дивизиона движения, котельной, электротехнической и турбомоторной групп. На крейсере велись работы по ремонту размагничивающего устройства, которые к выходу на стрельбы не были завершены. При выходе в море 17 октября командир корабля доложил в штаб о том, что РУ не работает, однако там не среагировали — срывать запланированные стрельбы никто не хотел. Это был уже не первый случай, когда корабль выходил в море с невключенной размагничивающей обмоткой или с включенной, но с неработающей системой размагничивания.

17 октября в 11.51 «Киров» снялся с якоря и в 11.59 лег на створ кронштадтских маяков, дав ход 16 узлов. По готовности № 3 в действии находились оба ГТЗА, главные котлы № 2 и 5, турбогенераторы № 1 и 4. В 12.48 в носовой части с левого борта раздался сильный взрыв. Это произошло в точке с координатами 60°01'6" с.ш. и 29°18'8" в.д. на глубине 21 м. Громадный столб воды поднялся до откидного командного мостика. Во многих помещениях погас свет. Личный состав, находившийся на верхней палубе, был сбит с ног взрывной волной. В 12.57 объявили аварийную тревогу, и началась борьба за живучесть корабля. Экипаж под командованием М.Д.Осадчего действовал мужественно и умело.

Часть механизмов вышла из строя. Корабль лишился хода, начал дрейфовать и в 13.10 вынужден был стать на якорь. Быстро затопило 1-е котельное отделение. Вода поступала в артпогреба № 1 и 2. Водой, в которую попал мазут, затопило центральные штурманский и артиллерийский посты и пост энергетики и живучести. Корабль кренился на левый борт и садился носом. От сотрясения вышли из строя все радиопередатчики, а на участке от 0 до 155-го шп. — электро- и турбо-пожарные насосы, а также пожарная магистраль с водоотливными средствами. Переносные водоотливные средства не могли обеспечить откачку поступающей воды.

Буквально через 5 минут после взрыва экипажу удалось укрепить подпорами главную водонепроницаемую переборку 104-го шп. во 2-м котельном отделении и завести пластырь размерами 4x5 м с левого борта в районе 86—94 шп. верхней кромкой на 1 м ниже ватерлинии. Пластырь прикрывал лишь малую часть поврежденного участка и не присасывался к корпусу из-за образовавшихся гофров. За первые 10 минут после взрыва корабль принял около 1000 т воды, и поступление ее продолжалось. Затопило дифферентные отсеки № 3 и 4, корма поднималась все выше, приемники пожарных насосов выходили из воды, и давление в пожарной магистрали падало, снижалась производительность эжекторов и переносных гидротурбин. Периодически падало давление пара в котле № 2, так как в мазут попадала вода. К 14.00 стало ясно, что своими средствами воду не откачать. По приказанию командира корабля помещения гидроакустики, носовой электростанции, 1-й башни, 2-го котельного отделения, кубрика № 5, артпогреба № 10, артиллерийских и минных кладовых пришлось оставить, двери и люки, ведущие в них, задраили и укрепили подпорами.

Крейсер«Киров» после подрыва на мине 17 октября 1945г.

Авария произошла недалеко от Кронштадта, на оживленном фарватере. Но, несмотря на поднятый на корабле сигнал бедствия и выпущенные в воздух красные ракеты, находившиеся рядом суда никак не реагировали на сигналы бедствия. В 13.30 мимо проходил большой морской буксир «Сердоболь».

Только после того, как М.Д.Осадчий приказал дать очередь из 37-мм автомата перед его форштевнем, буксир направился к «Кирову». Почти одновременно к терпящему бедствие кораблю подошел тральщик ТЩ-186, и через его радиостанцию в Кронштадт было передано сообщение о подрыве на мине.

В 14.18 на крейсере вместо котла № 2 был разведен котел № 4, вспомогательные механизмы машинных отделений пущены, готовились к работе ГТЗА. К 14.30 дифферент на нос достиг 5,6 м, осадка носом — 9,9 м (до аварии — 6,2), кормой — 4,3 м, крен на левый борт — 3,5°.

В 14.50 на РКП доложили, что обе машины готовы. В 15.20 на «Сердоболь» с кормы был подан трос и пущен шпиль. В 15.58 корабль снялся с якоря, дал задний ход 20 об/мин, а «Сердоболь» начал буксировать корабль кормой вперед на Кронштадтский рейд. В 17.33 к борту крейсера подошел эсминец «Стройный», доставивший аварийные партии (50 человек состава БЧ-5 линкора «Октябрьская Революция» и крейсера «Максим Горький»), а также шланти и мотопомпы для откачки воды. Прибывший буксир К-13 принял с кормы крейсера трос и вместе с «Сердоболем» продолжал буксировку «Кирова».

В 18.00 в котел № 4 попал мазут с водой, он погас, и турбины остановились. В 18.30 был введен в действие котел № 6, и в 18.50 корабль дал ход. За несколько минут до этого к носу крейсера подошел буксир «Цецилия» и подал трос, чтобы обеспечивать маневрирование. Однако из-за трагической оплошности «Цецилию» не успели предупредить о том, что «Киров» дал ход — буксирный трос резко натянулся, буксир лег на борт, опрокинулся и затонул, погиб один член его экипажа.

В 19.07 корабль вошел на Большой Кронштадтский рейд и стал на якорь, коснувшись носом грунта. Крейсер принял около 2000 т воды, его отсеки были затоплены на длине 70 м. Использование водоотливных средств подошедших на помощь в 22.30—23.30 ледокола «Малыгин» и спасательного парохода «Трефолев» результата не дало. На следующий день осадка носом достигла 11,2 м, кормой — 3,9 м, форштевень возвышался над водой всего на 2,2 м. Крейсер носовой оконечностью сидел на грунте. После того как на корабль было доставлено и установлено несколько водоотливных мотонасосов, вода постепенно начала убывать, а нос подниматься из воды.

19 октября турбины корабля были вновь готовы к работе, и в 13.15 с помощью буксиров его повели в Среднюю гавань. В 15.45 был отдан левый якорь у дока имени Велещинского. К вечеру 21 октября крейсер имел дифферент на нос 4 м. Вводить в док в таком положении корабль было опасно, поскольку при постановке на клетки могли возникнуть большие напряжения в корпусе, Из Ломоносова буксиры доставили два понтона грузоподъемностью по 20 т, их завели под носовую часть и сняли крейсер с мели. 28 октября «Киров» был введен в док и поставлен на клетки.

При осмотре корпуса оказалось, что на корабле погнут киль, стрингеры, имеются вмятина в борту и серповидная трещина обшивки длиной до 10 м, на протяжении 40 м (40 — 104-й шп.) днище вдавлено внутрь на 550 мм, местами наружная обшивка имеет надрывы. При взрыве вылетели тысячи заклепок, и корпус значительно фильтровал. Затопило 9 смежных отсеков, тогда как по расчету непотопляемость обеспечивалась при затоплении только трех отсеков.

Потребовалась смена обшивки днища, набора корпуса и второго дна от 46-го до 104-го шп. В результате аварии полностью вышло из строя КО № 1: главный котел со всеми вспомогательными механизмами, ПЭЖ; требуют ремонта корпуса главных турбин, турбовентиляторы. От сотрясения вышли из строя КО № 5, ПУС главного калибра, дизель-генераторы. Заклинена башня № 2, оборвалась цепь Галля привода ручного горизонтального наведения башен № 1 и 3 главного калибра.

Причиной разрушения явился взрыв немецкой донной магнитной мины типа «С» с весом заряда взрывчатого вещества 700 кг ТГА (эквивалентного 910 кг тротила) на расстоянии 20 м от днища в районе носовой башни.

Ремонт на KMOЛЗ продлился до 20 декабря 1946 г., когда корабль был вновь введен в строй и вошел в состав эскадры Южно-Балтийского флота (4-й ВМФ).

В комиссии по расследованию причин аварии, которую возглавил маршал Л.А.Говоров, работали военно-морские специалисты, представители МОП и юстиции. Было установлено, что крейсер вышел на красногорский полигон без включенной противоминной обмотки. Командир корабля капитан 2 ранга М.Д.Осадчий, и.о. старпома капитан-лейтенант В.Л.Быстров и и.о. командира БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Л.М.Аврутис были приговорены к пяти годам заключения. В 1947-м по ходатайству министра обороны СССР дело по обвинению командования крейсера было пересмотрено, осужденных освободили и восстановили в званиях.

В ноябре 1949-го крейсер прибыл в Ленинград и встал к стенке завода № 194 на капитальный ремонт и модернизацию, которые завершились в апреле 1953 г., после чего вошел в состав 4-го ВМФ, а с 11 июля 1955-го — в состав 8-го ВМФ. 2 января 1956 г. оба флота вновь были объединены в один — КБФ.

В январе 1956-го «Киров» вошел в состав 12-й дивизии крейсеров (создана приказом министра обороны от 4 января 1956 г.). В июне он (командир капитан 1 ранга П.И.Сидоренко) вместе с крейсером «Свердлов» и четырьмя эсминцами участвовал в тактических учениях в Северном море и южной Балтике (за год прошел 7568 миль).

29 апреля 1958 г. заслуженный корабль вывели из боевого состава и поставили в Кронштадте на отстой, но 6 сентября 1960-го он был расконсервирован, введен в строй и передан в состав ЛенВМБ, а 3 августа 1961 г. переклассифицирован в учебный крейсер. На нем проходили первую плавательную практику курсанты военно-морских училищ. В качестве флагманского корабля «Киров» участвовал в командно-штабных учениях «Север» (июль 1968 г.) и маневрах «Океан» (апрель — май 1970 г.). В составе отрядов кораблей «Киров» побывал с визитами в Гдыне (7—10 июля 1965 г. и 25—27 июня 1970 г.) и Стокгольме (3—7 июля 1967 г.).

Где бы ни базировался крейсер, на праздничные парады он всегда приходил на Неву, в Ленинград. 12 июля 1965 г. «Киров» посетили Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И.Брежнев, секретарь ЦК КПСС Д.Ф.Устинов, министр обороны Р.Я.Малиновский, главком ВМФ С.Г.Горшков. На крейсере побывали главы многих государств, видные политические и общественные деятели. 27 июля 1967г. здесь принимали первых советских космонавтов — Ю.А.Гагарина и В.В.Николаеву-Терешкову, а в августе 1970-го и в мае 1971-го — В.А.Шаталова. 14 декабря 1972 г. в связи с 50-летием образования СССР «Киров» был награжден юбилейным почетным знаком ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР.

Гости крейсера «Киров» облачают командира корабля в среднеазиатский халат.

Еще один курьез: автобус с телевизионной аппаратурой на палубе «Кирова», июль 1965 г.

22 февраля 1974 г. крейсер исключили из состава ВМФ и передали в ОФИ для разборки на металл. Две его носовые артиллерийские башни решили сохранить — ныне они установлены на площади Балтфпота на Васильевском острове в качестве памятника знаменитому кораблю.

Разоруженный крейсер «Киров» в Кронштадте, 1976-1977 гг. На переднем плане — эсминец проекта 30-бис.

«Киров» в Угольной гавани в ходе разборки на металл, 1977 г.

ОЦЕНКА ПРОЕКТА

Создание крейсера «Киров» — безусловно, важный этап советского судостроения. Для своего времени корабль стал воплощением новейших достижений науки и техники, по всем параметрам соответствуя лучшим зарубежным образцам.

Основные его достоинства заключались, прежде всего, в необычайно сильном артиллерийском вооружении, высокой степени автоматизации систем управления огнем, мощной главной энергетической установке и высокой скорости хода. Весьма надежными были средства обеспечения живучести, а также дублирующие друг друга противопожарные системы тушения огня водой, пеной и углекислым газом. Кроме того, корабль отличали и комфортные условия для экипажа.

Сравнение «Кирова» с современными ему иностранными крейсерами показывает, что советский корабль имел значительные преимущества в дальности стрельбы главного калибра и в весе бортового залпа. Дальность стрельбы его 180-мм орудий составляла 211 кбт (38,6 км), то есть была на 20—30% выше, чем у лучших образцов 203-мм орудий «вашингтонских» крейсеров. Однако на дистанциях 80—120 кбт английские, американские, французские и итальянские крейсера того же водоизмещения имели огневое превосходство благодаря большей скорострельности своих 152-мм орудий (4—7 выстр./мин).

Крейсера проектов 26 и 26-бис в целом хорошо проявили себя в боевых действиях в годы Великой Отечественной войны, хотя им и не пришлось вести классические бои с крейсерами и другими крупными кораблями противника. Однако большая дальность действия артиллерии «Кирова» и «Максима Горького» оказалась хорошим подспорьем в обороне Ленинграда. Также в плюс можно отнести высокую живучесть кораблей: крейсера при подрывах на минах и после попадания авиабомб оказались способны сохранить остойчивость и плавучесть. Ни один из крейсеров типа «Киров» не погиб, все они после аварийного ремонта возвращались в боевой строй.

Разрушения кораблей, хотя и были значительны по объему, но ограничивались только небронированными частями. Жизненно важные отсеки, защищенные броней, страдали лишь от сотрясений — случаев проникновения снарядов или бомб под броню не было. Поэтому дать объективную оценку их бронирования довольно трудно.

В то же время, у крейсеров типа «Киров» были и слабые стороны. Уникальные баллистические данные артиллерии главного калибра достигались непомерно высокой ценой. Так, большая начальная скоростъ снаряда и не имевшая аналогов дальность стрельбы предопределили повышенный износ канала ствола 180-мм орудия. Недостаточно эффективной оказалась зенитная артиллерия: 45-мм полуавтоматы не могли бороться с пикирующими бомбардировщиками, да и количество их на кораблях было невелико. Неудачным оказалось и размещение установок Б-34: в результате попадания всего двух бомб в апреле 1942 года на «Кирове» вышли из строя все шесть «соток». Вызвало нарекания и наличие на таком крупном корабле всего одного КПД. По сравнению с большинством иностранных легких крейсеров, недостаточным было бронирование, хотя на кораблях проекта 26-бис его несколько усилили — по расчетам, оно обеспечивало защиту от 152-мм артиллерии в диапазоне 97—122 кбт (17,7—22,4 км), огонь же 203-мм орудий противника был опасен для наших крейсеров на всех дистанциях.

Другие минусы проекта — отсутствие радиолокации и гидроакустики, амортизации механизмов, зашиты от магнитных мин, а радиоприема — от помех, создаваемых электроприборами.

Расположение ряда верхних постов на носовой надстройке затрудняло действие экипажа, причем наибольшие нарекания у экипажей вызывали, как это ни странно, мостики крейсеров проекта 26-бис. Сигнальный мостик на них был совмещен с ходовым, боевая рубка ограничивала сектор обзора впереди на 20° (от 10° левого борта до 10° правого), первая дымовая труба — обзор сзади. Мостик был тесен, загроможден, отсутствовала защита личного состава от ветра, брызг и т.д. Фок-мачта была низкой, что не позволяло поднять на одном фале более трех сигнальных флагов.

И.В.Сталин на крейсере «Молотов». Картина В. Г. Пузырькова.

При этом следует отметить, что некоторые встречающиеся в специальной литературе критические отзывы о крейсерах типа «Киров» на самом деле оказались преувеличенными, а некоторые отрицательные качества кораблей могли быть устранены в ходе их эксплуатации. Так, размещение трех орудий в одной люльке — как один из главных минусов крейсеров типа «Киров» — упоминается почти во всех трудах по истории советского судостроения и по корабельному оружию. Но на самом деле этот недостаток — чисто теоретический. Конечно, можно представить, что снаряд, попав в башню, выведет из строя механизм вертикального наведения одного орудия, а остальные будут продолжать успешно действовать. Но на практике, как правило, снаряд, проникнув в башню, выводил ее из строя полностью, независимо от количества орудий и схемы их установки. В сражениях Первой мировой войны попадания в крыши башен английских кораблей вызывали возгорание боезапаса и взрыв башни. При попадании в барбет башню заклинивало. Известен лишь один случай, когда снаряд, поразив башню линейного крейсера «Лайон», вывел из строя левое орудие, а правое сохранило способность стрелять.

Можно привести примеры и из хроники морских сражений Второй мировой войны. В бою у Ла-Платы двумя немецкими снарядами вывело из строя две башни на английском тяжелом крейсере «Эксетер», а на легком крейсере «Аякс» попаданием одного снаряда парализовало две кормовые башни. Итальянские крейсера, у которых в башнях оба орудия находились в одной люльке (они-то и послужили прототипом МК-3-180), активно действовали на Средиземном море против кораблей английского флота. Но случаев выхода из строя башен по причине повреждения механизмов вертикального наведения не встречалось.

Имеется и отечественный печальный опыт: при взрывах зарядов внутри башен на крейсерах «Адмирал Сенявин» (проект 68-бис) и «Молотов» башни полностью выходили из строя, хотя и были разной конструкции. Ситуация здесь напоминает споры по поводу линейного и эшелонного расположения машинно-котельных установок на советских эсминцах. Сколько было затрачено средств и драгоценного времени на перепроектирование кораблей и переделку почти готовых эсминцев, а они гибли независимо от расположения МКО.

Зенитное вооружение, слабость которого стала очевидной еще в 1940—1941 гг., во время войны значительно усилили. Вместо 45-мм пушек на крейсерах установили от 10 до 21 37-мм автомата 70-К. Увеличили (на некоторых кораблях до 12) и число стволов 12,7-мм пулеметов (за счет установки четырехсгвольных «виккерсов»). Следует отметить, что расположение 100-мм зенитных орудий на итальянских (прототипах проекта 26) и французских крейсерах было еще более неудачным, чем на советских. Поэтому в целом средства ПВО крейсеров типа «Киров» не уступали (или почти не уступали) большинству своих зарубежных сверстников.

Неоднократно отмечалось, что дальность плавания, достаточная для Балтийского и Черного морей, оказалась явно мала для Северного и Тихоокеанского театров. Конечно, по этой характеристике, наши крейсера уступали многим иностранным, особенно английским. Но и задачи, и районы действий у них были разные. Британские корабли обеспечивали интересы Соединенного Королевства на всей акватории Мирового океана. Основной же задачей советских крейсеров, как и кораблей других классов, создаваемых по программе 1933—1938 годов, считалось нанесение «сосредоточенного удара» по противнику, пытающемуся прорваться к нашему побережью. Последующие крейсера проекта 68, строившиеся по программе создания «Большого флота», должны были действовать и в океанах, и, соответственно, дальность плавания у них значительно (более чем в два раза) увеличилась.

Многие недостатки проектов 26 и 26-бис (отказ от кормового КДП и кормового ЦАП, облегченное бронирование, малый запас топлива, уменьшение боезапаса 100-мм орудий, отказ от запасных торпед и т.д.) явились следствием чрезмерного ограничения заказчиком их водоизмещения в целях гарантированного достижения максимальной скорости в 37 узлов.

Носовые башни «Кирова» — часть мемориального комплекса на площади Балтфлота в Санкт-Петербурге.

Опыт создания крейсеров проектов 26 и 26-бис и их участия в боях был учтен при создании новых типов кораблей этого класса, вступивших в строй в послевоенный период.

Здесь сам собой напрашивается вывод, что процесс совершенствования военно-морской техники должен быть непрерывным. Если он по каким-либо причинам останавливается, военный флот страны быстро стареет, по количеству и качеству кораблей уступает потенциальному противнику и не может обеспечить задачи обороны государства.

Промышленность России, до 1917 г. строившая корабли всех основных классов, за годы гражданской войны оказалась в таком состоянии, что только спустя почти 20 лет, с иностранной помощью, при полноценном финансировании, смогла приступить к созданию легких крейсеров. И лишь к 1970-м гг. промышленный потенциал СССР смог обеспечить строительство современных кораблей всех классов, включая авианосцы.

К сожалению, ситуация повторилась в конце XX века, когда после 1991 г. строительство флота в России практически прекратилось.

* В связи с установкой дополнительного вооружения стандартное водоизмещение «Максима Горького» в 1945 г. возросло до 8522 т.

** При наибольшем запасе топлива 1707 т.

*** При вступлении в строй имел 8 76-мм орудий 34-К.